5 июня 1944 года.

ЛИЧНОЕ И СТРОГО СЕКРЕТНОЕ ПОСЛАНИЕ ОТ Г-НА ЧЕРЧИЛЛЯ МАРШАЛУ СТАЛИНУ

1. Вы, вероятно, были рады узнать о вступлении союзников в Рим. Отрезать как можно больше вражеских дивизий – вот то, что мы всегда считали более важным. Генерал Александер сейчас направляет сильные бронетанковые соединения на север к Терни, что должно в значительной степени завершить окружение всех дивизий, которые были посланы Гитлером для борьбы южнее Рима. Хотя комбинированная операция сухопутных и морских сил по высадке десанта у Анцио и Неттуно не принесла немедленных плодов, как я надеялся, когда она планировалась, она была правильным стратегическим маневром и дала в конце концов свои результаты. Во-первых, она оттянула десять дивизий из следующих мест:
одну из Франции, одну из Рейнской области,
четыре из Югославии и Истрии,
одну из Дании и три из Северной Италии.
Во-вторых, она привела к оборонительной битве, в которой, хотя мы и потеряли около 25 000 человек, немцы были отброшены и значительная часть живой силы их дивизий была выведена из строя, причем потери противника составили около 30 000 человек. Наконец, десант у Анцио сделал возможным тот маневр, для которого он был первоначально запланирован, но в значительно большем масштабе. Генерал Александер концентрирует сейчас все усилия на том, чтобы поймать в ловушку дивизии, находящиеся южнее Рима. Некоторые из них отступили в горы, побросав большое количество своего тяжелого вооружения, но мы надеемся захватить много пленных и материалов. Как только это будет закончено, мы решим, как лучше всего использовать наши армии в Италии для поддержки главной операции. Британцы, американцы, свободные французы и поляки – все они разбили наголову или побили во фронтальном наступлении германские войска, противостоявшие им, и вскоре нам предстоит сделать важный выбор между представившимися возможностями.
2. Я только что возвратился после двухдневного пребывания в главной квартире генерала Эйзенхауэра, где я наблюдал за войсками, погружающимися на суда. Нам весьма трудно заполучить подходящую погоду, потому что понятие такой погоды определяется совокупностью различных факторов, таких, как прилив, волны, туман и облачность, от которых зависит, сумеем ли мы максимально использовать наши огромные морские и сухопутные силы. С большим сожалением генерал Эйзенхауэр был вынужден отложить операцию на одну ночь, но прогноз погоды претерпел весьма благоприятные изменения, и сегодня ночью мы выступаем. Мы используем 5000 судов, и в нашем распоряжении имеется 11 000 полностью подготовленных самолетов.

5 июня 1944 года.

ОТ ПРЕМЬЕРА И. В. СТАЛИНА ПРЕМЬЕР-МИНИСТРУ Г. У. ЧЕРЧИЛЛЮ

Поздравляю Вас с большой победой союзных англо-американских войск – взятием Рима.
Это сообщение встречено в Советском Союзе с большим удовлетворением.


Грамбуш. 7 июня 1944 г. Секретно.

ИЗ ПИСЬМА ГЕБИТСКОМИССАРА ПО ВОПРОСАМ ИНФОРМАЦИИ НА ТЕРРИТОРИИ ВАСИЛЬКОВ РААБА РОЗЕНБЕРГУ О ПРИНУДИТЕЛЬНЫХ МЕРАХ МОБИЛИЗАЦИИ РАБОЧЕЙ СИЛЫ ДЛЯ ГЕРМАНИИ

Как вам известно, из донесения ОКХ, я, исполняя мои обязанности в районе Васильков (Украина), сжег несколько домов, принадлежащих лицам, сопротивлявшимся мобилизации на работы. Донесение соответствует действительности.
С 5 мая 1942 г. до 28 декабря 1944 г.* я занимал пост гебитскомиссара по вопросам информации на территории Васильков. Наряду с большим количеством поручений по работе гебитскомиссаром Дёрером на меня была возложена ответственность за стопроцентное выполнение заданий по мобилизации рабочей силы для Германии по данному району. Как ни была неприятна эта задача, я все же ее добросовестно выполнял и проводил ее как с ловкостью, так и с необходимой в данном случае твердостью.
* (Так в тексте. Гор. Васильков Киевской области был освобожден Красной Армией в ноябре 1943 г.)
До прихода советских войск этот район предоставил для Германии более 31 тыс. рабочих. На протяжении 1942 г. привлечение мобилизованных рабочих достигалось почти исключительно посредством пропаганды. Лишь изредка приходилось прибегать к принудительным мерам. Только в августе 1942 г. пришлось принять меры против двух семей в дер. Глевенке и Залисный Хутор, каждая из которых должна была выделить одного человека на работу. Оба были впервые вызваны в июне, но отказались повиноваться многочисленным вызовам. Их привели насильно, но дважды им удалось сбежать с транспорта и из сборного лагеря в Киеве. Перед вторичным их задержанием предварительно были арестованы в качестве заложников отцы обоих, до тех пор, пока не явятся их сыновья.
Когда после вторичного бегства было издано распоряжение о повторном задержании как обоих юношей, так и их отцов, была произведена полицейская облава на эти дома.
Тогда я решил перейти наконец к мерам, которые должны были доказать становящейся все более упрямой украинской молодежи, что наши указания для них обязательны. Я приказал сжечь дома обоих беглецов. Результатом этого было то, что в последующее время население снова покорно выполняло распоряжения, касающиеся трудовой повинности. Сжигание домов как мера наказания впервые стала известна не только благодаря мне, ее предложил как принудительную меру при использовании рабочей силы г-н рейхскомиссар (в секретном письме). Он рекомендовал ее в тех случаях, когда другие меры окажутся недостаточными. Кроме того, такая строгая мера была воспринята местным населением как должная, так как обе наказанные семьи высмеивали население, выполнявшее распоряжения, посылавшее своих детей на работы иногда и добровольно...
... Работа стала невыносимо трудной с тех пор, как население узнало, что местный комиссар принимает жалобы на гебитскомиссара. Вслед за положительными результатами последовало пассивное сопротивление со стороны населения, принудившее меня в конце концов снова прибегнуть к аресту, конфискации и отправке в трудовой лагерь. После того как целый транспорт мобилизованных на работы напал на полицию на вокзале в Васильков и обратился в бегство, я оказался вынужденным прибегнуть к строжайшим мерам. Некоторые зачинщики, конечно давно бежавшие, были обнаружены в Плисецком и в Мытнице. После неоднократных попыток их арестовать, дома их были сожжены. Тогда местный комендант выслал в деревню полевую жандармерию и произвел в некоторой части подробный допрос по этому делу. Но, кроме того, он принял молодых украинцев, бежавших из сборного лагеря, на работу в добровольные вспомогательные отряды. Тем самым для меня стала совершенно невозможной работа в этом секторе.
К сожалению, я лишен возможности указать точную дату приведенных здесь случаев, так как после моей последней деятельности в районе Гайсин я попал под Станиславом в марте 1944 г. в советскую засаду, и так как я мог спрятать только оружие, то был вынужден сжечь вместе со всей ношей и дневник.
Я хотел бы в заключение в сжатой форме изложить следующее:
1. В пределах района Васильков я нес ответственность за мобилизацию местных жителей на работу в Германию. Выбор средств, при помощи которых я выполнял эту задачу, был предоставлен мне.
2. Я работал с исключительным терпением и начал принимать резкие карательные меры тогда, когда результаты ни в какой степени не соответствовали затраченному времени.
3. Жесткие меры, как, например, сжигание домов, применялись только в отдельных немногих случаях. Благодаря применению таких мер, по крайней мере в 1942 г., было достигнуто то, что мобилизация потребовала не слишком большого числа полицейских, которые вследствие их использования в других местах не всегда могли быть предоставлены для этих целей.
4. Для применения таких мероприятий мне было дано право особой секретной рабочей инструкцией для штабов по использованию рабочей силы в генеральном округе Киев. Они ни в коем случае не являют собой самоуправства.
5. Доставка 31 тыс. рабочих для Германской империи, безусловно, имеет важное военное значение. Жесткие мероприятия являются вполне правомерными для того, чтобы воспрепятствовать неудачам при проведении в жизнь действий, связанных с мобилизацией.
6. Большая часть населения считала правильными меры, принятые мной. Эти мероприятия вызывали неудовольствие у тех немцев, которым предстояло разрешать на Украине лишь небольшие задачи и у которых поэтому оставалось слишком много времени для того, чтобы философствовать.
7. О принятых мною мерах против бежавших мобилизованных я докладывал в каждом отчете гебитскомис-сару Васильков Дёреру и г-ну генеральному комиссару в Киеве.
Условия были известны обоим, и они одобрили мои мероприятия, как имеющие успех.
Хайль Гитлер!
Пауль Рааб